Драгоценный наш изумруд

«Зөбәрҗәт» в переводе с татарского – «изумруд». Насколько прекрасен переливающийся, манящий ярко-зелеными красками этот драгоценный камень, настолько была неподражаема и наша мама – Зубарзят!

В феврале мятежного 1917 года появилась она на свет в семье Газизовых Шафигуллы и Сайрателжинан. У нее было три старших брата – Сахибулла, Миннехарис, Самигулла и младшая сестренка Жаннателмаува. Жили на улице Белебеевской (ныне улица Колхозная). Страшным событием не только для крошечной тогда мамы (ей едва исполнилось 4 года), но и для всего с.Ермекеево стал страшный пожар, который буквально смел все: дома, надворные постройки... На месте улицы осталось одно пепелище… Яростно полыхало пламя, родители отправили детей подальше от беды. Мама помнит, как крепко уцепившись за руку брата Миннехариса, она шла за ним, и всю дорогу тащила чугунную сковородку. Они поднялись на гору, долго шли, а спустились уже по мягкой, как бархат, травке, которая зеленела вдоль звонкого родничка, весело убегающего к речке. Кругом деревья, цветы, чистый свежий воздух – просто райский уголок! Это был нынешний Шарлык – одна из улиц села Ермекеево, расположенная чуть в стороне от центра. Только в то время на этом благодатном месте под горой у извивающейся вокруг нее речки Ря жила всего лишь одна семья. А после стихийного бедствия сюда переселились четыре брата: Шарифулла, Гарифулла, Шафигулла и Хуснулла Газизовы.

Шафигулла бабай построил дом из камня. При строительстве избегали использовать дерево и солому, а власти, опасаясь повторного пожара, не разрешали топить бани. В хозяйстве у них в ту пору было две лошади, две коровы, но это считалось излишком, и по решению сельсовета часть скота передали колхозу.

Непоседливая девочка Зубарзят все время крутилась возле работающей по дому матери, и уже с пяти лет была ей помощницей. Огромный труд затрачивался на изготовление одежды. Чтобы получить полотно из конопли, нужно собрать, отделить семена, промыть, просушить на солнце, размять, спрясть и на самодельном ткацком станке выткать холстину. Платья, платки, рубашки, штаны – все шили из домотканого холста. Из шерсти вязали одежду, скатывали войлок. Заметив ловкость и сноровку дочери, мама не дала ей даже доучиться вместе со сверстниками, заявив: «Мне нужна помощница, а то одна я не справляюсь, видишь, сколько у тебя братьев!» И ей пришлось уже в 18 лет наверстывать упущенное. Хоть мама всю жизнь сетовала, что не смогла получить нормальное образование, тем не менее, мы не устаем удивляться, как она быстро в уме делала математические расчеты. Как-то накануне праздника Победы, я попросила ее поделиться воспоминаниями о войне, и она, в который раз, поражала нас исключительной памятью: «Сколько горя принес Гитлер, сколько жизней унес: из Шарлыка только 15 человек погибло!» И начала перечислять всех по именам: «Идрис, Исмагил, Нургали, Мирхатим… Хуснулла абзый проводил четверых сыновей, из них ни один не вернулся, всех проглотила война…»

Ей было 21, когда впервые увидела своего будущего мужа – Лутфуллу Ганеева. И вскоре Вагиз бабай прочитал никах, на веселой свадьбе родные поздравили молодых, и на лошадях увезли красавицу-невесту в дом жениха. Она любила своего доброго, ласкового мужа, нам рассказывала, как вечером все выглядывала в окошко, ждала, когда же он вернется?! Но недолго пришлось насладиться им счастьем: он ушел на Финскую войну, оттуда вернулся живым, а вот с Великой Отечественной войны она так и не дождалась его. Зубарзят осталась в роддоме с сыном, которому было пять дней от роду, когда Лутфулла ушел на войну. Лишь одно коротенькое письмецо от него получила, а через несколько лет пришло официальное извещение о том, что он пропал без вести. Однополчане, вернувшись с поля боя, сказали: «Остался в окопе».

В трехмесячном возрасте мама потеряла первенца: ей не дали возможности побыть дома по уходу за ребенком, торопили на работу в колхоз, а бабушка не углядела, ребенок заболел. Столько лет было отдано колхозу! Мама говорила, что трудилась, как вол, какую только работу не пришлось выполнять: косила, молотила, таскала снопы, готовила еду трактористам, шесть лет работала дояркой, при этом ухаживала и за телятами. Работали от зари до зари: в четыре часа утра уходили и возвращались в 12 часов ночи. За добросовестный труд была награждена медалями, грамотами. Дважды избиралась депутатом сельсовета. Ходили по дворам, вели учет домашней живности, а в годы войны собирали теплые вещи, продукты для фронтовиков. Была страшная нищета, люди отдавали последнее. Не случайно, мама, всегда нам говорила: «Какая сейчас жизнь – просто сказка! Довольствуйтесь тем, что есть, радуйтесь, что в такое прекрасное время вы живете!»

В 1949 году во второй раз вышла замуж за нашего отца – Фасхутдинова Ахтяма Латыповича, инвалида войны, потерявшего на фронте обе ноги. И вскоре родилась я – старшая дочь. Начало августа, жаркая сенокосная пора, поэтому пришлось через три дня после родов ехать домой готовить еду для тех, кто помогал отцу собирать сено... За девять лет родили пятерых детей. И опять ей приходилось с раннего утра до поздней ночи бегать, хлопотать по хозяйству, ухаживать за мужем и детьми. Она любила чистоту и порядок: если мыла полы, то обязательно протирала окна, чтобы в доме было солнечно и ярко, а детей до года купала по два раза в день. Как мама хотела, чтобы мы учились хорошо, даже домашней работой особо старалась не загружать, суетилась сама.

Несмотря на протезы, папа много работал: косил, валил лес, занимался пчеловодством. Нелегко ей было с безногим: если берешься за бревно, то за толстый конец, если бежать куда-то, бежишь сама. Да и нрав у отца был крутой, горячий он был человек, но тем не менее почти 33 года прожили они вместе. Дети выросли, обзавелись семьями, мама радовалась нашим успехам и всегда поддерживала нас. Мы, дочери, вышли замуж, разъехались, а братишка Ахнаф не покинул родительский дом, и мама прожила в любви и радости с его семьей почти четверть века. И нас здесь встречали радушно, с поистине татарским гостеприимством, и мы всегда чувствовали тепло родного дома, доброту его обитателей.

Переняв «эстафету» у родителей, Ахнаф и Фарида Фасхутдиновы родили и вырастили пятерых детей: Айдара, Айрата, Гульшат, Ильшата и Ильнура. Не знаю, это феномен многодетной семьи, или результат воспитания, но я всегда удивляюсь, насколько дружны эти дети, а, главное, с каким огромным уважением и любовью заботились они о бабушке, как почитали ее! Помню, маму только выписали из больницы после операции, а внучка Гульшат принесла ей ягоды, говоря: «Бабушке нужны витамины!». Эти ребятишки угадывали каждое ее желание: не успевала она встать с постели, как Ильнур, который разговаривать еще не научился, подавал ей тапочки, очки, быстрее нес палку, если та собралась на улицу. Чуть позже, любознательный Ильнур в свои 6-7 лет садился рядом с бабушкой и заводил разговоры о былом, соседях, родственниках. А уже, когда ребята стали взрослые, как-то мы с ними пошли в мечеть на Курбан-байрам. Ильнур сказал, что ходить в мечеть завещала им Зубарзят-эби. А тогда, когда в детстве внук слушал ее рассказы о жизни села и семьи, она нередко сетовала на то, что в округе не осталось уже ее ровесников. Про свою любимую сестренку Жаннателмаува и не менее любимую сестру мужа Тавзиху говорила: «Было у меня два крыла, но их уже нет, осталась я одна…»

А сама ушла после своего 90-летнего юбилея в солнечный майский день, когда природа дарит ароматы цветущих садов, которые наполняются со-ловьиными трелями, зеленеют луга, все вокруг оживает после долгой зимы. Она обожала эту пору! Как-то раз по дороге в Балаково мы остановились на поляне, на которой пылал ярким цветом ковер из клевера. Увидев эту красоту, мама с улыбкой сказала: «Вот и еще одно лето довелось встретить». Мы, еще тогда молодые, не понимали всего смысла, а она уже думала о вечном… Мудрость мамы всегда поражала нас, порой ее слова звучали как афоризмы, которые я сейчас очень часто вспоминаю и придерживаюсь ее советов, которые актуальны на ве-ка.

Гузель Инсапова.

На снимках: Зубарзят Фасхутдинова; мама с родными (Жаннателмаува, Хуснулла, Миннехарис, Бану, Ринат); с детьми и внуками.

Фото из семейного архива.